I've got two faces, blurry's the one I'm not,
I've got two faces, blurry's the one I'm not,
I need your help to take him out,
I need your help to take him out.
Гребанный Душан Немеч. Гребанное ФБР. Гребанное все.
Лицо буквально жгло пронизывающим ветром. Он забрался так высоко, как только мог, но даже тут было людно. Он мог бы подождать Маркуса где-нибудь на крыше, скажем, в Кастро, но одна мысль о том, что нужно было добираться туда, видеть взгляды людей, направленные на его лицо, на его уродливый ожог - на вот это все - была невыносимой. Проще было спрыгнуть отсюда, с верхнего этажа многоуровневой парковки, и стать лепешкой-Ренчем. Ну, по крайней мере, в таком состоянии никто не станет пялиться на его лицо.
За ними следили, и достаточно давно - а чего еще можно было ожидать от этих помойных крыс? Подключали экспертов, психологов - а иначе откуда им знать, что нужно было красть именно маску? Угадали? Вряд ли. Эти ребята знали, на что давить.
В голове крутились слова этого ублюдка с таким же ублюдским, как и он, хвостиком, или как эта ерунда у него на башке называется. Так вот, он хочет насолить Маркусу. Он что-то задумывает против Маркуса. Маркус. Маркус. Маркус.
Знакомы-то - всего ничего.
Душан просил предать его, мол, Маркус не способен защитить его от того, что грядет.
А Ренч бы за него жизнь отдал.
Просто потому что его жизнь куда ценнее, чем жизнь любого из членов DedSec.
Или есть и другие причины? Что-то, скрывающееся за маской дружбы, их чертового броманса, их чертовых объятий, их чертовых невинных лапаний друг друга за задницу. Что-то за гранью совместного просмотра идиотских фильмов или обсуждения достоинств и недостатков каждого фильма из серии о Чужих.
Он накрутил на палец светлый волос - когда-то он красил их в каштановый, наивно полагая, что так будет меньше выделяться, но упрямые волосы никак не хотели держать краску, и она смывалась буквально после третьей помывки. Они и раньше были светлыми, но после проблем с наркотиками, после того самого раза, когда он переборщил и угодил в больницу, волосы стали совсем белесыми - что сопровождалось выцветшими голубыми глазами и кожей нездорового цвета, что вкупе с ожогом и почти отсутствующей бровью над белым глазом выглядело... своеобразно.
Каждый раз, как Реджинальд чувствовал ломку, он набивал татуировку.
Каждый раз, как Реджинальд хотел покончить с этим, он набивал татуировку.
Он сидел, вперив взгляд в каменную плитку, по которой вереницей ползли муравьи, поэтому не мог видеть Маркуса, зато прекрасно слышал его. Скамейка на мгновение прогнулась, принимая на себя вес второго мужчины, а Ренч как можно более бесшумно выдохнул, изо всех сил пытаясь держать себя в руках. Скосив взгляд чуть вбок, но так и не поднимая головы, он чуть опустил руки, сжатые в кулаки, между разведенных коленей, чтобы Холлоуэй не видел, как сильно они трясутся.
Маркус принес его маску.
Он пришел туда и забрал его маску.
А теперь он сидит рядом и терпеливо ждет, пока Ренч возмет трясущимися руками ту самую маску.
А Реджинальд даже не может взглянуть на него.
Проблема Маркуса была в том, что он был слишком идеальным. Он никогда не задавал вопросов, никогда не пытался вызнать настоящее имя Ренча, никогда не делал попыток стянуть с него маску. Он просто... был. И это было, пожалуй, слишком хорошо для Реджинальда, который привык, что жизнь не может быть достаточно хороша, чтобы удовлетворить тебя полностью.
Маркус был словно идеальной голографической проекцией прямиком из утопичного будущего, и Ренч, каждый раз, как позволял себе задумываться о природе их отношений, сомневался, а не под кайфом ли он.
Маркус что-то говорил, а Ренчу... а Ренчу было просто стыдно. Стыдно показывать лицо, и одновременно стыдно, что показать его он не может, что не в состоянии пересилить себя, сделать такую мелочь ради него. Ей-богу, проще было раздеться целиком, чем вот это вот.
В уме он успел, кажется, посчитать до десяти на всех известных ему языках перед тем, как взял протянутую маску, на мгновение коснувшись руки Маркуса. Собственная зеленовато-бледная кожа так сильно контрастировала с его кожей цвета крепкого кофе с капелькой молока, что Ренч на пару секунд забыл обо всем, зачарованно следя за длинными пальцами, так аккуратно держащими эту чертову маску, что, кажется, ничего более драгоценного на свете нет. Так странно было смотреть на Маркуса - на ту часть Маркуса, которую можно было разглядеть сквозь капюшон и упавшие на глаза прядки светлых волос - не через дисплей, хоть и передающий достаточно точную картинку, но все-таки в какой-то мере искажающий изображение, а вот так, как это было изначально задумано природой.
Душан говорил, у него выбор.
Вот только он не знал, что никакого выбора и не было - особенно, когда Ренч сам для себя уже давным-давно все решил.
Будь Ренч в маске, он бы ответил что-нибудь такое же мерзкое, как прическа Немеча, и еще пошутил бы про чей-нибудь член в его разработанной заднице. Вот только он был не в маске, сейчас он снова был Реджинальдом, парнишкой, которого в школе чморили за уродливый ожог на пол-лица и совершенное неумение общаться.
- Все это дерьмо, о котором говорил Душан, - собственный голос без войсченджеров маски казался странным, слишком нормальным, - я бы никогда не пошел против тебя.

Овальное зеркало разбивается на тысячи осколков, которые теперь лежат повсюду - в неглубокой белой раковине, на полу,
на полке с косметикой и расческами. Каждый из этих тысяч осколков так и норовит показать Реджинальду уродливый ожог, расползшийся над левым глазом.
Ну что же, кажется, ему надо благодарить судьбу хотя бы за то, что он может видеть - вчера глаз был настолько заплывшим, что он даже не мог разлепить век, а сегодня он хотя бы открывается.
Щиплет. Очень больно прикасаться, а еще больней - пытаться открыть глаз.
С первого этажа кричит мать, кажется, спрашивает, что случилось. Он не отвечает, потому что не в состоянии и слова из себя выдавить. Да и за разбитое зеркало придется как-то оправдываться.
Ресницы выжжены напрочь - кажется, они больше никогда не вырастут. Глаз красный и еще немного опухший, но, по крайней мере, видит, хоть и не слишком четко.
Трясущиеся пальцы тянутся к раковине, усыпанной осколками, зарываются в них. Боли он не чувствует, зато красные капли на белой керамике немного отрезвляют. Его юное сознание пока не в состоянии выносить всего, что произошло, и, повинуясь какому-то внутреннему порыву, он сжимает пальцами достаточно крупный осколок и, чувствуя, как острые края впиваются в ладонь, проводит им по запястью - на пробу, не сильно, но боль внезапно оказывается настолько сильной, что осколок выпадает из окровавленных пальцев на когда-то белый, а теперь уже совсем невнятного цвета коврик.
Позже ему досталось за зеркало, конечно.
Перебинтованное наспех запястье еще долго болело - но ничего серьезного, к счастью, он молодой и глупый, на нем все заживает как на собаке, и кончать с собой он, конечно, не умеет.
На этом самом месте, спустя месяц, появилась татуировка. 101100100101100 01100110010110011001. Fuck you - мозги себе сломаешь, пока расшифруешь. Вполне себе в его стиле. Она стала первой в череде многих.

Перед тем, как повернуться к Маркусу, Ренч потер старый шрам кончиками пальцев, будто хотел стереть его со своего лица, вот только Холлоуэй наверняка уже все увидел, но молчит тактично, как он всегда это делал. Да вырасти у Ренча член на лбу - он бы все равно молчал и делал вид, что так и надо.
Он взглянул Маркусу в глаза, отчаянно надеясь не увидеть в его взгляде ненависти, отвращения, страха - и не увидел. Внезапно на ум пришла совершенно дурацкая ассоциация с Квазимодо и Эсмеральдой - да только вот цыганка все равно предпочла ему другого.
Маркус не отпрянул, не убежал с криками, ничего. Он просто сидел там - и смотрел в ответ этими своими карими глазами сквозь, как обычно, совершенно дурацкие солнцезащитные очки.
Серьезно. Ренч не уверен, видел ли он хоть раз Маркуса без очков, даже в помещении.
А еще он ни разу не смотрел на Ренча вот так. Как именно - он объяснить не мог, но у парня от этого взгляда все внутри буквально застыло, замерло.

Сан-Франциско благосклонен к тебе, если ты готов принять его правила игры. Реджинальд их принял - а чего ему еще оставалось делать?
В ванной новое зеркало - дешевенькое, из местного хозяйственного магазина. Тогда он сказал матери, что кровь - от случайных порезов, а зеркало свалилось само.
Шрам остался. Глупо было думать, что он пройдет - уродливой коркой он будто запекся под глазом, кожа покраснела и будто
На полке под зеркалом стоят разноцветные баночки и пузырьки. Он не глядя смахивает добрую половину в потрепанный черный рюкзак, где уже лежит кое-какая одежда и старенький ноутбук, модифицированный настолько часто, что от оригинала там остался, кажется, только пластиковый корпус.
Из звуков - только негромкое бряцанье металла о металл, постукивание шипов, коих тогда еще было не столь много, друг о друга, и его тяжелое дыхание.
Он тихо покинул дом, и в этот же день сделал татуировку с символом анархии на шее.

- Никак, - он вздохнул, вертя в руках маску.
Он бы ни за что не предал Маркуса - только не его. Одна мысль об этом заставляла себя ненавидеть.
Без маски ему как-то не до пошлости, которой так и сквозит вся его речь, поэтому чем заполнить неловкую паузу, он не знает. Ренч вертит шипастую маску в руках, потому что надевать ее сейчас - слишком неловко. Но и смотреть Маркусу в глаза - тоже. Просто потому что в маске есть хоть какая-то возможность скрыть собственные эмоции, особенно если сам научился обманывать свою же программу распознавания лица.
Но маску не надевает, нет.
Они врезали ему всего пару раз - в колено, прямиком туда, где в джинсовых штанах зияла дырка, образовавшаяся самым что ни на есть естественным путем (да ебнулся и порвал, что), было больней всего - он еле доковылял сюда, двигаясь, кажется, на одном только упрямом желании забраться как можно выше. Вот только вряд ли он с таким же успехом осилит обратную дорогу. Били скорей для запугивания - что-то Ренч не заметил в них особого рвения покалечить его. Они даже не связали его, собственно. Что не мешало приставить к его башке три пистолета - для верности, видимо. Вот только все тело почему-то болело, начиная от гребанной коленки, на которой уже начал расцветать офигительно прекрасный красновато-фиолетовый синяк, и заканчивая руками, которые ему заломили, а потом хватали, чтобы не сбежал. Спасибо, что хоть лицо не тронули - там уже папашка постарался.
Его трясло - от боли, пережитого страха, усталости - и поэтому он посчитал, что вполне мог позволить себе цепко схватить Маркуса за руку дрожащими пальцами, чуть ниже запястья, уже не очень по-дружески, но и не слишком фривольно.
Ему просто нужен был Маркус.
- Спасибо, что забрал у них мою маску, - слова тихие, но в них все - и "ты мог погибнуть", и "я того не стою", и "знал бы ты, как я волнуюсь каждый раз, как ты уходишь на задание".
Ну не иначе как влюбленная школьница, да, Ренч?

Прикусить нижнюю губу - просто, чтобы не разреветься прямо тут, от бессилия, от отчаяния, от еще не прошедшего страха, от того, что Маркус слишком добр, хотя Ренч понятия не имеет, чем заслужил такую милость. Просто потому что в последний раз он плакал еще будучи мелким пацаненком со свежим ожогом на совсем еще юном лице - сколько лет прошло, десять? а он все еще тешит эту рану в своем сердце. Он мог бы и забыть давно, отпустить, но осознание того, что его предали люди, которым, по идее, положено любить его и заботиться о нем, осознание того, что он что-то чувствовал, не позволяло так просто все отпустить.
Будь у него такая возможность, он бы с удовольствием стал андроидом. Присоединился к брату своему, своему детищу, Ренчу-младшему. Заменил бы руки и ноги на механические протезы, а самое главное - вживил бы чип в голову. Чтобы не думать. Не чувствовать.
Вот только Маркус... чертов Маркус, он слишком близко, и это напрочь вышибает все мысли.
Вся проблема в блядском надломе. Ебучем, мать его, надломе. Не укради сегодня Душан его маску - он не сидел бы тут как полный кретин и не думал о том, как бы не разреветься перед Маркусом. Гребанный Немеч будто в один миг пропорол хрупкую ткань его защитного купола, и теперь из него со свистом выходил воздух - все быстрей и быстрей. Скоро совсем сдуется.
- Это же я, - повторил Ренч, не совсем осознавая смысла сказанного. - Это я.
Со свистом втянул в себя уже довольно прохладный вечерний воздух. Снова повернулся лицом к Маркусу и, удивленно охнув, послушно оказался в его объятиях.
Дрожь не утихла, даже, кажется, стала чуть сильней - и этому, в том числе, способствовал шепот Холлоуэя на самое ухо. Жар от его дыхания чувствовалась даже сквозь капюшон, и, если бы Ренч уже не трясся как осиновый лист, он бы непременно вздрогнул от этого удивительного и совершенно нового для себя опыта.
Чем больше в его жизни было прикосновений, тем больше становилось шипов. Сначала были невинные похлопывания Джоша по спине - на кожаной жилетке появились металлические клепки (не такие, конечно, чтобы поранить, но красноречивей любых слов говорящие о том, насколько сильно их обладатель желает впредь получать подобные прикосновения), далее - привычка Ситары неожиданно класть руки ему на плечи, когда он погружен во что-то с головой (с большими и очень острыми шипами пришлось повозиться, но в итоге они заняли свое законное место своеобразных эполетов), шипы на маске предназначались для тех умников, которые пытались эту самую маску снять. Хуй там. Шипастые браслеты - для тех, кто думал, что можно просто так брать и хватать его за руки. Он закрылся, ощетинился как дикобраз, и в своей дикобразьей оболочке ему было вполне комфортно.
О нем ходили разные слухи, не только в среде хакеров, но и вообще. Ренч никогда не подтверждал их, но и не отрицал - так было проще скрыть правду. Кто-то говорил, что он взломал счета одного миллиардера в России и теперь вынужден скрываться на другом конце света. Говорили, что он укурок, не слезающий с иглы. Говорили, что он выглядит не симпатичней Волдеморта во времена, скажем, первого фильма о небезызвестном мальчике-который-постоянно-ищет-неприятностей-на-свою-задницу.
Только Гораций никогда не лез, хороший он был парень... И вот Маркус теперь тоже - и, черт, он был слишком идеальным. В понятии Ренча, конечно, но, твою мать... Иногда Реджинальду даже хотелось прямо спросить у этого чертова засранца, какого хера он такой... такой.
Между ними не было маски, к которой его лицо, кажется, приросло намертво. Он мог бы прямо сейчас взять и поцеловать Маркуса, но вместо этого он просто забрался ладонью свободной руки под его дурацкую кепку, зарылся пальцами в его короткие жесткие волосы и уткнулся носом ему в щеку.
Странно, но он впервые почувствовал запах Холлоуэя. При всех ее достоинствах, маска не давала абсолютно никакой возможности чувствовать запахи (иногда оно было и к лучшему). Маркус пах железом (кровью, вероятно), немного резиной и потом, чем-то цитрусовым, и еще миллионом разных вещей, и это было, мать его, приятно.
- Я не хочу возвращаться ни в хакерспейс, ни в гараж, - в этой фразе было больше констатации факта, чем просьбы, хотя Ренч все-таки надеялся, что Маркус найдет ему тихое местечко для ночлега. Он ведь никогда не подводил. А еще Реджинальду очень хотелось прекратить все это прямо сейчас - пока не произошло что-то о чем, как он был уверен, они оба впоследствии будут жалеть.
Он со вздохом отстранился от Маркуса, отпуская его руку и замечая, что, кажется, держал ее слишком крепко - на темной коже виднелись отчетливые следы пальцев.
Надел маску, вдыхая знакомый запах кожи и свой собственный, кажется, навеки в этой маске отпечатавшийся. Защелкнул все крепления на затылке. Проверил дисплей, помигал немного светодиодами и облегченно выдохнул - все пиксели целы.
- Ну что, друг мой, навстречу приключениям? - родной механический голос чуть надломился с надломом голоса собственного - во-первых, из-за боли, пронзившей, кажется, все его конечности, когда он попытался встать, а, во-вторых, из-за того, что все снова вернулось на свои места - слишком толерантный к его странностям Маркус, слишком "в маске" Ренч.
- Твою ж налево, ебанный в рот, - он снова упал на скамейку, потирая колено. - Сам не дойду, бро. Придется тебе бросить меня тут помирать, а самому отступать, - на дисплее белым вспыхивают решетки, а края вымученной улыбки видно даже из-под маски.

- Не только же тебе по-геройски жертвовать собой, - хмыкает, и этот звук сквозь войсченджер звучит несколько устрашающе, - надо и мне урвать свою минуту славы.
Улыбается, на маске привычные смайлики, вот только все тело пиздец как болит, и что с этим делать - непонятно. Его так не колотили, наверное, со школьных времен, да и несмотря на все свои шипы Ренч был достаточно хиловатым и не то, чтобы очень уж способным дать отпор нескольким бугаям один на один, да еще и с голыми руками.
- Есть, сэр! - несколько надломленным голосом отрапортовал Ренч, болезненно морщась, когда пришлось снова шевелить пострадавшим коленом. Рука Маркуса на собственной талии, конечно, несказанно радовала, но невольно приходили мысли о первом сексе - приятно, конечно, но зад болит.
- Ну все, теперь я твоя принцесса, - фыркнул, представляя себя в пышном платье и фате. Все, конечно же, угольно-черное, и, несомненно, целиком расшитое шипами. Просто потому что. - Они стали королем и королевой преступного Готэм-Сити. И не дай Бог обидеть Королеву! - загорланил он, держась за Маркусово плечо рукой. От собственной дурости болеть стало немножко меньше, ну а Маркус... а Маркус давно привык к тому, что Ренч может превратиться в ебанатика независимо от времени суток и фаз луны.
Ренч правда пытался помочь Холлоуэю, ну или хотя бы не слишком мешаться, но нога упрямо подводила именно на лестнице.
- После такого ты обязан на мне жениться, - на маске задорно мелькают сирконфлексы*, а под ней - упрямая борьба с, что уж скрывать, уже успевшей позабыться физической болью. Все-таки, иногда профилактические побои, кажется, даже идут на пользу - перестаешь драматизировать над поврежденной коленкой.
В машине - черт его знает, чья это машина, но чувак определенно ничего такой, там было чистенько и вполне себе уютно - было тепло, и он немного разомлел. Вытянул - драматическая пауза, конечно - больную ногу вперед, другую самозабвенно согнув пополам и прижав к груди как можно тесней. Старые кеды стряхнул на пол, оставшись босиком, и лениво переключал радиоволны, что-то недовольно ворча буквально на каждой следующей волне. В конце концов он откопал какую-то волну, на которой крутили некое подобие хип-хопа - и расслабленно откинулся в кресле, прикрывая глаза и выдыхая. Только сейчас пришло осознание, что все, что было сегодня закончилось, а Маркус - несмотря на ту херню, которую так самозабвенно нес Душан - сумеет защитить его в случае чего. Это же Маркус, ну.
За пейзажем, быстро проносящимся за окном, он не особо следил, в этом вопросе полностью доверившись Марусу, но несколько удивился, когда они приехали в Окленд. Тут было тихо - слишком тихо для никогда не спящего Сан-Франциско - и достаточно темно. Все это было настолько непривычно, что оставшиеся несколько минут пути Ренч беспрестанно вертел башкой, привыкая к этому месту.
- Если ты планируешь основать тут наше королевство, над обстановочкой придется поработать, - глубокомысленно изрек хакер, пытаясь одновременно надеть кеды, выползти из машины и не задеть коленкой что-нибудь твердое или острое.
Квартира была настолько... домашняя, что Ренч чувствовал себя в ней несколько диковато. В последний раз, как он был у кого-то дома, они так нажрались, что Реджинальд только прихожую и запомнил. Ну, и фаянсового друга, конечно же, куда ж без него.
- Ты живешь тут? - вопрос довольно идиотский, учитывая, что Маркус все время проводил либо на заданиях, либо дрых на диване в хакерспейсе. Да и квартирка не выглядела очень обжитой - дверь хлипкая, наверняка сносится с парочки ударов, засов самый простой, без электронных наворотов. А может оно и к лучшему - в такую квартиру никто не полезет, даже если там хранится что-то ценное.
Из ценного, как оказалось, в квартире были сам Маркус, замороженная пицца и пиво. Ноут на первый взгляд интереса не представлял, но свой Ренч оставил в гараже (предусмотрительно), и это значило, что можно было покопаться в данных Маркуса.
На слова об отсутствии техники Ренч притворно вздохнул, впрочем, все равно поражаясь этому факту. Для него это было сродни чуть ли не каменному веку - при своем нищенском существовании, он умудрялся честно зарабатывать (ага) на то, чтобы регулярно обновлять всю имеющуюся у него технику и докупать что-то новое. И потом - на крайняк можно смастерить что-то самому.
- Еда - это хорошо, еде мы всегда рады, - при всей своей субтильности Ренч умудрялся есть за троих (а то и за четверых) и не наедаться, гордо именуя себя растущим организмом, которому срочно необходима подзарядка.
- Шок-контент! Сенсация! У Маркуса есть лицо! - он снова чуть ли не завопил, наверняка перебудив всех соседей, да и всю округу тоже. Ну серьезно, Маркус и солнцезащитные очки - это примерно то же самое, что Ренч и маска - то есть, н е р а з д е л и м ы.
И снова эти его дурацкие карие глаза - их было плохо видно из-за приглушенного света в прихожей, но Реджинальд знал, что друг наблюдает за каждым его движением - то ли для того, чтобы в случае чего подхватить его, калечного, то ли для чего-то другого, природу чего Ренч не знал. В ответ - лишь смотрел своими дисплеями с идиотскими смайликами из пикселей, не решаясь снова снять маску и обнажиться перед Холлоуэем.
- Королева желает принять ванну с пеной и резиновыми уточками, - он шутливо отдал честь и попытался ответить на дурацкий реверанс Маркуса своим собственным, притворно придерживая подол своего роскошного платья с шипами и - не удерживаясь на ногах и заваливаясь на стену, где на стареньких железных крючках висели многочисленные куртки и кепки Маркуса.
- А пока я пытаюсь встать на обе ноги и снять-таки кеды, расскажи мне, что это за место и какие секреты ты тут скрываешь, М.
Он снял шипастую жилетку и повесил ее рядом с одеждой Маркуса. Без нее он не чувствовал себя голым, как без маски, но, с другой стороны, тут был Маркус, а с Маркусом ему было невероятно спокойно.
Маркусу можно было доверять.

* ^ ^

Отредактировано Wrench (2017-06-16 02:49:44)

- Я сам как кактус, - Ренч фыркнул, демонстративно вонзая пальцы в шипы на своей маске, мол, я тут и кактус, и еж, и дикобраз, и какая-нибудь вялая розочка. На пальцах после такой встречи осталось множество красноватых вмятин.
Доковылял до ванной с трудом, зато сам - было, чем гордиться. Обстановка, на первый взгляд, была более, чем скромная, но для Ренча, который жил в-основном в гараже, дом Маркуса казался хоромами. Не утруждая себя закрыванием двери, Реджинальд стянул с себя любимую черную толстовку с логотипом DedSec, с ней же зацепилась и снялась черная футболка размера на два больше, чем нужно - футболка-палатка.
Вошел Маркус со стопкой одежды и еще чего-то там. Одежда на первый взгляд была совсем не-ренчевская, но в этой ситуации жаловаться не приходилось. Ренч стопку с благодарностью принял, выпинывая друга за дверь, и сгрудил все новообретенное на край раковины. Среди одежды нашлись и полотенце, и бутылочка антисептика, и пластыри, которые, в общем-то, особо нужны не были - синяк на коленке не кровоточил, а по ощущениям и на первый взгляд в других местах ранений не было, а вот полотенце было как раз кстати.
Только перед тем, как снять маску, он плотно прикрыл дверь.
Расстегнув крепления на затылке, он со вздохом стянул маску, стараясь не смотреть в небольшое квадратное зеркало над раковиной. Он вообще старался смотреть на себя без маски пореже - даже бриться научился без помощи зеркала. Резался, конечно, поначалу, но со временем привык.
Раздевшись полностью и доковыляв до ванной, Ренч уселся на ее чугунный бортик, выкручивая краны на полную мощность и вертя в руках дурацкого медвежонка. Он был совсем облезлый и какой-то даже немножко жалкий, но все равно определенно милый.
- Ну и что нам с тобой делать, грозный хищник? - пробормотал он, интересуясь скорей тем, что делать конкретно ему, Ренчу, чем древней пластиковой игрушке. Он не сомневался, что Маркус оставит в тайне то, что он видел сегодня, но возникал и другой вопрос - как Холлоуэй будет относиться к нему теперь? Возможно, для Маркуса все произошедшее было делом довольно пустячным - в конце концов, он спасает кого-то каждый день, да и вообще он настоящий герой. Вот только для Ренча это все было чем-то новым - и не сказать, что очень уж приятным. Как оказалось, без своей маски он мало что из себя представляет, и, если раньше у Реджинальда были какие-то сомнения на этот счет, то теперь он убедился в этом. Он чувствовал себя принцессой Пич, которую Марио спасает из замка, и это вот положение жертвы злодея его никак не устраивало, хоть и то, что спасителем оказался именно Маркус было приятным бонусом.
Вода оказалась обжигающе-горячей, и избитые части тела болью отдавались на ее прикосновения, но Реджинальд просто позволил ей стекать по своему телу и волосам, предаваясь размышлениям. Когда он убедился, что все тело достаточно проварилось в этом полу-кипятке, он вылез из ванной, с трудом сгибая ногу и опираясь руками о стену. Капнув на коленку антисептиком, он натянул на мокрое тело теплые домашние штаны на резинке и более-менее вытер волосы, так, что хотя бы с мокрых волосы не стекали капли. Вода маске не вредит, в умеренных, конечно, количествах - он не раз проверял
это, прогуливаясь под дождем, но ощущение мокрых и холодных волос было не из приятных.
Ренч натянул маску, растрепав влажные волосы, и, подхватив футболку, вышел из ванной, шлепая босыми ногами по паркетному полу.
- М, как ты смотришь на то, что мы модифицируем этого медведя и превратим его в кровожадного убийцу? Его можно будет подбросить Душану, я уверен - он ничего не заподозрит, - он кинул медвежонка Маркусу, возящемуся над чем-то на кухне.
- Надеюсь, у тебя там еда, потому что я весь день ничего не жрал, - заявил он, натягивая футболку и наблюдая за Холлоуэем, в то время, как на его маске появились две пиксельные звездочки.
- Откуда у твоих питомцев такие идиотские имена?

- Михаил просто не понимает, какие перспективы его ожидают. Ну Маркус, не пизди, что ты не хотел бы себе какую-нибудь механическую руку как у Зимнего Солдата. Будущее за киберпротезами! - он победно вскинул руку в воздух, чуть не снеся простенькую люстру с тускло горящей и, кажется, уже начинающей умирать лампочкой.
- Можно было бы просто насрать Душану под дверь, но это как-то не в стиле Ренча. Я бы привязал его к ракете без скафандра и запустил в космос. А потом устроил бы огромный взрыв в головном офисе Blume! И поджег бы ублюдский пучок Душана" - на его маске появились мечтательные звездочки, а он сам схватил Маркуса, сжав его плечи.
Он забрал из рук Маркуса покосившуюся пиццу, неся ее к столу так, будто это самая большая святыня, будто это одна из реликвий Церкви New Dawn (впрочем, абсолютно и стопроцентно поддельная), и поставил ее на стол. Горяченькая, аж пар идет - и Реджинальд, обжигая пальцы, схватил соблазнительный треугольничек и, приподнимая маску, жадно впился в него зубами.
- Фа фы, окафываефся, бфыл еще больфим ифдиотом, фчем фя, - пробормотал он, чувствуя, как под жаром пиццы у него буквально плавится язык. В детстве он был тем еще придурком, да, кажется, с тех пор ничего особенно не изменилось. Разве что, его идеи стали еще более ебанутыми, а их реализация - еще более масштабной и феерической.
Язык от горячей пищи болел неимоверно, и Ренчу пришлось высунуть его, приподнимая нижнюю часть маски достаточно высоко, чтобы хоть немного его проветрить.
Немного охладив язык, он снова принялся за уже более-менее подостывшую пиццу, внимательно слушая рассказы Маркуса. Детство, кажется, у него было совершенно ебанутое, но вот Ренча больше задел один момент - у него была семья. Настоящая. Он как-то привык, что у членов DedSec родители, конечно, были, но говорить о них было не принято - у каждого была своя собственная неприятная история, связанная с ними, и, по всеобщей договоренности, они все дружно об этом молчали, при упоминании родственных связей заминая беседу.
- Когда мы с Ситарой пробивали инфу о тебе, там не было подробностей о твоем бурном детстве, - он усмехнулся, впрочем, говоря об этом больше для того, чтобы скрыть неловкость от собственных мыслей, чем для того, чтобы оповестить Маркуса об этом. Он вообще раньше не говорил Холлоуэю о том, как им вообще пришла в голову идея принять его в группировку - только так, в общих чертах.
- Я тоже могу колоться, Маааркус, - он придвинул свое лицо в маске вплотную к лицу хакера, так, что шипы касались его кожи.
- Ты, конечно, иди, но я не гарантирую, что к твоему приходу останется хотя бы один кусок пиццы, я травмирован, а потому в состоянии аффекта могу случайно сожрать все это и не испытывать ни малейшего угрызения совести, - он уставился в спину - голую спину, надо заметить - друга, в то время, как пиксели на маске выстроились в две идеально круглые буквы "о", - я предупредил тебя, Маркус! - снова кинул в него медведя, но попал в уже закрывшуюся дверь ванной.
После - стянул маску совсем на лоб, затаскивая ноут Маркуса себе на колени и умудряясь при этом поглощать пиццу.
- И какой у тебя пароль? - он застучал по клавиатуре, пытаясь подобрать пароль. Ввел, конечно, "ренч", - первым делом, - но это не сработало. Неудивительно.
Спустя минут двадцать танцев с бубном и нехитрых манипуляций, ноут наконец поддался его скромной хакерской магии. На деле он оказался весьма и весьма древним, что подтверждало просто невероятное зависание буквально всего и windows xp в качестве операционной системы. Впрочем, достаточно хорошо пошариться в нем Ренч не успел - из ванной вышел Маркус.
- Чувак, у меня к тебе очень серьезный вопрос. Зачем ты искал в Нудл "хардкорных анимешных эльфов с фиолетовыми волосами"?* - Ренч изобразил на своей маске два вопросительных знака, отрываясь от его ноута. - Это я еще молчу о том, что ты поставил пароль "ебатьтебявжопукочергойctOS". Его было сложно подобрать, но всего-то нужно было обойти файрволл и подобрать несколько букв, - под маской он улыбался довольно, впрочем, понимая, что на комп абсолютно без каких-либо данных и не было смысла ставить сложный пароль. Ренч вторгся в него только потому что, во-первых, Маркус ему разрешил, а, во-вторых, чтобы как-то скрасить свое ожидание.
- Как насчет посмотреть какой-нибудь шедевр кинематографа? И я сейчас не о новом фильме с Джимми Сиско.

* если что - отсюда

Отредактировано Wrench (2017-06-19 20:44:58)

- Что за Берта, Маркус? Ты изменяешь мне? - на маске - выражение праведного гнева, но на деле Ренчу хочется устало хихикать, хотя мысль о некой абстрактной Берте скорей неприятна, чем смешна.
Холлоуэй тянется за пиццей, буквально ложась на Ренча, и тот под его весом валится на стол, беспомощно кряхтя и вытягивая руки вперед. Для нормальной жизни ему необходим был адреналин, но, кажется, сейчас случился внезапная передозировка - или просто встреча с легавыми лицом к лицу (буквально, потому что маски на нем в тот момент не было) стала чем-то слишком травмирующим, слишком утомительным, чтобы его организм мог вынести это.
- А ты уверен, М, что это был не твой запрос? - он ехидно улыбнулся под маской, думая, как Холлоуэй гуглит хардкорных анимешных эльфов с фиолетовыми волосами, а потом долго-долго разглядывает их - видимо, чтобы создать такого же персонажа в каком-нибудь симс и забросить эту игру через пару часов после постройки дома.
Ревность к некой Берте стала казаться чем-то еще более глупым, когда выяснилось, что это просто маленькая девочка, которую Маркус по доброте душевной развлекал, желая помочь какой-то своей знакомой. У них с Холлоуэем вообще несколько не совпадали мнения насчет тех, о ком Маркус так рвался заботиться - это касалось как животных, так и людей - Ренч искренне недоумевал, чем они вообще могли заслужить внимание друга, но так же искренне восхищался его желанием помочь всем и спасти весь мир. Реджинальд таким не был и никогда не стремился таким быть, но Маркуса отговаривать быть всеобщей Матерью Терезой не собирался.
- Маркус опекает весь мир, - заявил Реджинальд в никуда, и из-за войсченджера маски это прозвучало как-то чересчур торжественно.
На предложенный Маркусом выбор Ренч засиял пикселями на маске - сколько бы он ни смотрел эти фильмы, они не утрачивали своего вкуса, своей яркости. Парень хотел пересмотреть "Чужого" еще с тех пор, когда они с Холлоуэем спорили об этом фильме во время одной из миссий, поэтому выбор был очевиден.
- Конечно, "Чужой"! Оригинальный, семьдесят девятого года! - восклицательные знаки на маске замигали со страшной скоростью, а сам Реджинальд, кажется, несколько воскрес, как это с ним обычно бывало после какой-нибудь хорошей новости или вкусной еды.
Он плюхается на заботливо разложенный Маркусом диван - пока сидя, но при первой же возможности он ляжет (кажется, его тощее тельце не чувствовало под собой ничего мягче заднего ряда автомобильных кресел примерно последние недели две). Ноут стоял перед ним - хватило пары кликов мышью и одного запроса в Нудл, чтобы найти превосходную пиратскую версию оригинального "Чужого" Ридли Скотта в хорошем качестве, и, как говорится, без регистрации и смс.
- Маркус, скореееей, - он плюхнулся на диван уже всем телом, растягиваясь на нем морской звездой и чувствуя, как буквально каждая мышца в теле расслабляется. Что-то подсказывало, что до конца фильма он не дотянет - заснет.
Впрочем, на первых звуках и кадрах заставки 20th Century Fox он в предвкушении шлепает ладонями по коленям, совершенно забывая о своей сегодняшней травме - он завывает от боли, едва ладонь касается синячища, и маска превращает этот звук в жутчайшую какофонию. Впрочем, боль скоро утихла, и Ренч снова откинулся на жестковатую спинку дивана, впрочем, почти сразу же сползая Маркусу на плечо, бормоча что-то вроде "я знаю, что это по-гейски, но я хочу сюда лечь - и я лягу".
Маска в конце концов надоела, и Ренч стянул ее - ну а что, Холлоуэй все равно уже видел его без нее, от ужаса не умрет - выключил и положил на широкий подлокотник дивана. В сон клонило безжалостно - фильм уже перевалил далеко за половину, и из-за накатывающей сонливости судьба экипажа «Ностромо» уже, в общем-то, интересовала его не настолько сильно. В конце концов, он провалился в беспокойный сон на плече Маркуса.

Отредактировано Wrench (2017-07-11 04:49:01)