На циферблате половина второго ночи - он уже и забыл, когда в последний раз нормально спал, хотя бы на заднем сиденье какой-нибудь угнанной тачки, хотя бы на диванчике в хакерспейс. Под глазами наверняка темные круги, но маску он не снимает - вокруг слишком много людей, и ему совсем не дают оставаться одному. Кожаный намордник будто прилип к его лицу, врос в него и теперь не отлепится никогда.
Джош испуганно отшатывается от него - ну еще бы, когда на тебя идет человек с кувалдой, впору испугаться - но Ренч с грохотом обрушивает ее на блядский ноутбук, который теперь только на металлолом и сгодится. На самом деле, его можно было бы разобрать, кое-что подкрутить, кое-над чем поколдовать, но Ренчу просто нужно что-то разрушить - тяга к разрушениям у него в крови, и ломать он, кажется, любит больше, чем что-то мастерить. Сказалось трудное детство и его собственный мерзкий характер - Ренч о нем знал, но исправлять ничего не собирался, если кому-то что-то не нравилось, то это их личное дело. Пока никто не жаловался, да и опасаются, наверное, помня его взрывной характер.
А суть в том, что то, что они делают - пустышка на уровне мамкиных блогеров. Агитационные видео недостаточно агитационные. Число просмотров не достигает и сотни тысяч, а, спроси кого-нибудь на улице о том, что такие DedSec, люди сказали бы что угодно, кроме верного ответа.
Джош начинает что-то говорить, но Ренч пристально смотрит на него, впериваясь в него взглядом безжизненных пикселей. На маске загораются два знака равно, и Саучак замолкает, натягивая капюшон зеленой толстовки поглубже.
Честно - Ренч не видит смысла в их существовании. DedSec сейчас настолько жалкие, насколько в принципе может быть жалкой подобная освободительная организация. Они борются за равноправие, за справедливость и неприкосновенность частной жизни, но, кажется, большинству жителей Сан-Франциско "и так нормально". Людей устраивает, что их домашняя техника следит за ними, что кто угодно может подключиться к их устройствам и управлять их жизнью. Стоит ли в принципе делать хоть что-нибудь ради таких людей?
Недавно они взломали один из крупных серверов избирательной кампании Трасса и запустили на его официальный сайт обличающее видео, но едва ли его увидело больше половины населения Сан-Франциско - ролик быстро удалили, а на тех, кто успел его посмотреть, он не оказал никакого убеждающего воздействия. DedSec необходимо срочно менять стратегию развития, а иначе их ждет крах.
Ситара появляется сзади, когда он заканчивает терзать несчастный ноутбук. Сейчас уже в принципе сложно сказать, чем он был раньше - теперь это просто груда пластика, металла и кнопок от клавиатуры, которые он предусмотрительно выковырял отверткой и отложил в сторону. Они пойдут на что-нибудь более интересное, чем древний ноутбук.
- Скажи мне, что ты придумала что-нибудь, - он повернулся к ней, опираясь на кувалду как на трость. - Если ты снова будешь втирать мне про набор в нашу команду каких-нибудь гениальных хакеров, то я считаю, что все это херня. Доверять никому нельзя, ты и сама это прекрасно знаешь, особенно хакерам.
Он вернулся к кучке хлама на столе, бездумно копаясь в ней пальцами скорей для того, чтобы занять себя хоть чем-то. Хочется расхерачить еще что-нибудь, но Ситара смотрит на него таким взглядом, что ему, как бы невероятно это ни звучало, даже стало стыдно.
- Ладно, я изучил досье этого Ретр0 в ctOS - Маркус Холлоуэй, двадцать четыре года, афроамериканец, имеет разрешение на ношение оружия - и, судя по его проценту в рейтинге вероятности угрозы, нередко его применяет. Но, С, ты уверена, что хочешь тащить к нам этого чувака? Будь он хоть десять раз охуенным хакером, я не пущу его в DedSec, пока не удостоверюсь, что ему можно доверять.
Он смахивает со стола все остатки ноутбука, снова поворачиваясь лицом к Ситаре. На маске горят два пиксельных восклицательных знака, а сам Ренч уже не на шутку заведен. По правде говоря, его раздражает вся складывающаяся ситуация - и очевидные промахи их организации, и желание Ситары нырнуть в омут с головой и довериться незнамо кому. Вот только собственного плана он предложить не может - а значит придется следовать тому, который есть.
- Надо проверить его.